Французский поцелуй - Страница 196

196

— Это, если я не ошибаюсь, бордель, — сказала Сутан. — Что ты здесь делаешь?

— Я знаю, кто я такая, — сказала вместо ответа Морфея, двигаясь через освещенный круг на полу, как призрак через залитую лунным светом лесную лужайку. — Но для меня очень важно, какой меня видишь ты. — В ее голосе не было ни тени раздражения.

— Почему? — Реплики Сутан в этом диалоге произносились на повышенных тонах.

— Мне кажется, это естественно, — ответила Морфея. — Ты его дочь.

— Чудно, но я совершенно не чувствую себя его дочерью.

— Ну, это трагедия для всех нас.

— Поэтому ты и привела меня сюда? Хочешь обработать меня?

— Я привела тебя сюда, уведя из того места, где тебе не хотелось находиться, — заметила Морфея, опять уходя из света в тень. — Вот и все.

— Я тебе не верю. — По мере того, как Морфея к ней приближалась, она все больше и больше нервничала. — Ты привела меня сюда, чтобы заставить меня помириться с отцом. Научить дочерней любви.

Опять та же самая улыбка.

— Сутан, как ты можешь не понимать того, что мне кажется настолько очевидным? Невозможно научить инстинктам. Несмотря на все твои заверения в противном, я убеждена, что ты любишь своего отца. И я думаю, ты всегда любила его. Но потом, с годами, ты научилась его ненавидеть.

— Нет, я...

Но тут Сутан увидела своего отца и Криса. Они быстро шли через холл по направлению к выходу. Заметив их, и Сутан двинулась следом. А потом и бегом припустилась.

— Я его вижу!

Крис повернул голову.

— Кого? Сива?

Но М. Вогез уже устремился вперед. Я положу конец этому безумию, — думал он. Хоть в какой-то степени исправлю то, что натворил.

— Мосье Мабюс, — прошептал он, двигаясь вдоль труб в полутьме. — Послушайте меня. Я хочу спасти вас. Поверьте, я вам все прощаю...

Мощная рука схватила его за горло и оторвала от пола. М. Вогез задергался, не в силах ни дышать, ни говорить, ни, тем более, кричать. Он смотрел в лицо М. Мабюса, напряженное и осунувшееся. Тонкая синяя жилка пересекала его лоб и пульсировала, как будто живя собственной жизнью.

— Tu... me... pardonnes? — Ты меня прощаешь? Слова вырывались из его уст с неестественной аспирацией, порожденной невероятным изумлением. Затем Транг с такой силой ударил М. Вогеза спиной о ржавые трубы, что руки и ноги бедняги задергались, как у марионетки.

— Mon Dieu! — только и сумел выдохнуть М. Вогез, когда Транг уронил его, как куль с мукой, на грязный от мазута цемент пола.

Транг нагнулся над ним, тяжело дыша, как загнанный зверь. Глаза его были широко раскрыты и совершенно безумны, хотя в душе его в этот момент текла золотая река из слов:

Порою я как без мамы дитя...

И дом так далек...

—Не тебе прощать меня! — Как и в предыдущем высказывании, слова вырывались из стиснутого ненавистью горла, как отравленные пули. — Если здесь и говорить о прощении, то только с моей стороны. Но прощение предполагает милосердие. — Он начал медленно вытягивать руку. — А во мне его ни капельки не осталось. — Теперь пальцы Транга почти касались груди М. Вогеза, как раз в том месте, где находилось его сердце. — Твои соотечественники выжгли милосердие из моего сердца.

Его пальцы напряглись, и М. Вогез наблюдал, затаив дыхание, как к нему приближается его собственная смерть.

— Вы даже саму память о том, что такое милосердие, стерли в наших душах. — Острые, как кинжалы, ногти Транга прошли сквозь мокрую от пота рубашку и кожу М. Вогеза.

— И теперь, после того, что ты и подобные тебе сотворили с моей страной, ты в своем крайнем высокомерии ожидаешь, что я буду тебе благодарен за твое всемилостивое прощение? — Красные, липкие ручейки разбегались по костлявой стариковской груди и стекали на живот. — Какое самомнение! — М. Вогез лежал, парализованный более, чем страхом: Транг воздействовал на него еще имеющимися у него ресурсами пентиак-силат.Он чувствовал боль, как человек слышит свисток приближающегося поезда, еще далекого, но мчащегося с такой скоростью, что трудно предугадать, когда он тебя сомнет.

— Это метастазы того рака, который пожирает нас живьем с тех пор, как вы, французы, ступили на нашу землю. — Напряженные пальцы Транга, единственное оружие, которое ему требовалось, вонзились в тело М. Вогеза с такой яростью, под стать которой было лишь свирепое выражение лица Транга. Его губы растянулись в чудовищную улыбку, обнажая желтые зубы. — Единственный способ избавиться от рака, так это вырвать его с корнем. — Ребра М. Вогеза треснули и разошлись. Их сломанные острые концы пробили кожу, как наконечники стрел. Он выгнул спину, и кровь брызнула фонтаном, заливая руку Транга, и вместе с ней уходила жизнь.

Не чувствуя ни удовлетворения, ни раскаяния, Транг поднялся, ощущая кожей приближение Танцора. Он опечалился, что, сосредоточившись на своем акте возмездия и слишком увлекшись созерцанием угасания М. Вогеза, он забыл о Танцоре, и теперь понимал, что ему не миновать стычки с бывшим товарищем по оружию. Последней стычки.

Его печаль длилась ровно столько времени, сколько его прошло между мгновением, когда мощное плечо Танцора врезалось в него, и мгновением, когда они оба приземлились на пол, пролетев мимо ржавеющих железных труб и стальных опор. Скоро печаль сменилась ее всегдашним спутником, отчаянием. Но именно это отчаяние позволило ему вырваться и броситься стремглав в кромешную тьму.

— О Господи Иисусе, — прошептал Крис. Он был весь в крови после того, как притронулся к М. Вогезу, опустившись перед ним на колено. Не зная, где сейчас находится Транг и собирается ли он, как чертик из коробки, вдруг показаться рядом, он решил вынести француза на свет, что он и попытался сделать, захватив его под мышки и протащив несколько шагов за металлический бокс с рубильниками. На это ушла, кажется, вечность. Наклонившись над М. Вогезом, он уловил его слабое дыхание. Потом раздался посторонний звук и он весь напрягся. Транг!

196